Все, что я хочу на Рождество… (сборник) (ЛП) - Уайлд Лори (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Бешеная ярость охватила и так уже слишком накаленное тело Эрика. Его, как правило, нормальное кровяное давление подскочило как минимум в полтора раза, и это даже не учитывая мокрое состояние его «хозяйства».
Эрик открыл дверь нараспашку.
— Конечно, наверное, поэтому мама за тебя и вышла — ради денег, ради фамилии, ради драгоценностей, но я не ты, отец. Не хочу, да и нет надобности заворачивать твой подарок. Это подарочный сертификат. В магазине электроники. На двести баксов. Это больше, чем я хотел потратить, и больше, чем ты заслуживаешь, но я порядочный человек, и, честно говоря, мне плевать на деньги Маршаллов.
— Ты мог бы стать великим адвокатом.
— Уходи, отец. Я занимаюсь сексом. С женщиной. Ей тоже плевать на деньги, а единственные фамильные драгоценности, которые ее интересуют, — это мои.
С этими словами он захлопнул дверь прямо перед лицом отца.
Глупо, конечно, вот только... доставило чертовски приятное удовольствие.
И лучшая часть всего этого — выражение лица Хлои.
* * *
Потеря дара речи — это то состояние, от которого, как правило, Хлоя страдала редко, и пришла она в себя быстрее, чем ожидала. А еще был Эрик, у которого тяжело вздымалась грудь, как будто он только что бежал марафон, или, вероятно, вогнать собственного отца в шок столь же здорово выматывает.
— Не стоило тебе все это говорить.
Не похоже, что он человек, который способен довести своего отца до инфаркта. Правда, он был врачом скорой помощи, так что это, скорее всего, не было бы проблемой. Тем не менее, Хлоя была обеспокоена. Его родители, конечно, были ужасными, но они были семьей, и к этому она относилась с пониманием. Ты на стороне своей семьи, принимаешь хорошее и плохое, а если нет, — сбегаешь в Арканзас, бросив тех самых людей, которые были дороги.
— Ты охотишься за моими деньгами? — спросил он, и в уголках его губ дрогнула легкая улыбка.
— Нет.
Он вернулся на свое место на диване.
— Ты сказал ему, что мы... — и снова она не могла подобрать слова.
— Занимались сексом?
— Мы не занимались сексом.
— Пожалуй, не в клиническом смысле этого слова, ну, а как бы ты это назвала, Хлоя?
— Занятием любовью, — ответила она тихо.
Улыбка исчезла, и он провел рукой по волосам.
— Прости.
— За что?
— За моего отца. За мое поведение. За то, что было раньше. Хлоя, тебе лучше уйти. Это неправильно.
Да, это было неправильно, но ей уже было все равно, и она спрашивала себя, чувствовала ли Бетси Скидмор именно это, раз она бросила свою семью. В этот самый момент Хлоя устала от всей этой бессмысленной борьбы. Только в одном она была уверена. Эрик Маршалл. Она приехала и предстала перед ним, не будучи уверенной, что сулит будущее, не будучи уверенной, будет ли вообще это будущее. Не будучи уверенной, есть ли у нее где-то здесь, неподалеку, семья, не будучи уверенной, заговорят ли родители Эрика с ним когда-нибудь снова. Было слишком много поводов для беспокойства, но не сейчас, попозже.
Сейчас настало время для правды.
— Ты мне нравишься. Всегда нравился. Не твоя семья, конечно, а вот ты, да.
Он не улыбнулся, не усмехнулся, только нахмурился, словно получил от нее какую-то заразную болезнь.
— Хлоя, оставь меня.
Только вот ей не хотелось. Она могла прочитать панику на его лице и поняла, что наконец-то сказала нечто подходящее.
— Оставить тебя, потому что ты не хочешь меня?
— Потому что хочу.
Чувствуя себя прямо как дома, она скрестила руки на груди. Какое это волшебное ощущение — находиться под омелой, а рождественская елка весело мигает лампочками. Нет, именно это то место, где ей следовало быть.
— Если ты хочешь меня, что ж, тогда эта еще одна причина, чтобы остаться.
— Это в тебе заговорило сотрясение мозга.
— Это во мне заговорило мое сердце. Пожалуй, еще и мои женские прелести, но я с ними согласна. А это-то и есть то, что важно.
Он упрямо покачал головой.
Она смело положила руку на его молнию. Он оказался твердым. От него пахло сексом. Он проиграл.
— Мы можем завтра отложить до завтра? Я хочу ощутить свое счастье сейчас. Может быть, именно поэтому мне так трудно вспомнить. Потому что я не хочу вспоминать.
— А когда все воспоминания вернутся?
— Мы можем и это тоже отложить до завтра? — она стянула свою рубашку через голову, и, разгорячившись огнем в его глазах, паника обернулась в смирение, потому что им предназначено быть вместе. По крайней мере, сейчас.
— Я не смогу отказаться от тебя, — предупредил он, предоставив ей последний шанс поступить по-умному.
— Тогда не надо, — просто сказав, она упала в его объятия, и на сей раз он не мог уйти.
* * *
Они упали на пол прямо под омелой. Когда Хлоя подняла голову и увидела эту веточку, она захихикала, а потом перестала, когда Эрик принялся посасывать ее грудь.
То была изысканная боль, пронзившая быстрее молнии, вымощенной золотом, но ей было все равно, что он делал ей больно. Испытываемое ею наслаждение было чрезвычайно приятным.
Она проникла руками под его рубашку и прижала ладони к горячей коже. Исследуя пальцами напряженные мышцы, она ощущала, как под его кожей бурлит кровь, и заслушивалась, как у него перехватывает дыхание, когда она прикасалась к нему. Столь долго она мечтала об этом. Мечтала о нем.
Подгоняемый крайней необходимостью, Эрик поспешно стянул с нее джинсы и скользнул пальцами в нее.
— Ты убиваешь меня! Я мечтала, чтобы ты вот так прикоснулся ко мне, — взывала она под его ласками. Она была создана для его рук, его пальцев, его губ.
Он приподнялся над ней, и его глаза вспыхнули бриллиантовым сиянием. Всякая недопустимость происходящего испарилась, все стены обрушились, и ее сердце забилось быстрее, поскольку в этом они стали одним целым.
Он обрушился на ее губы, грубо и жадно, и она упивалась ощущениями. Его языком у себя во рту, и его пальцем, ласкающем ее. Соприкосновением его кожи со своей, его жара со своим.
Охваченная необходимостью прикоснуться к нему, раздеть его догола, Хлоя потянула за его джинсы, спустив их наполовину вниз.
Он зашипел, а она раскачивала бедрами против него. Всякий раз, когда она двигалась, его пальцы ласкали ее еще быстрее, более настойчиво, но она хотела большего.
Она высвободила его из трусов, и бархатная твердость почти обожгла ее ладонь. Он замер, поймав ее взгляд.
— Пока нет. Не сейчас. Это. Это для тебя, Хлоя. Только для тебя.
Он осторожно толкнул ее на спину, его пальцы слегка поглаживали ее кожу, руки, шею, груди. Нашептывая ей слова, он медленно обводил кончик каждой из них. Красивые, золотые слова, и она закрыла глаза, открывая свою душу этой грезе наяву. Его губы, его руки, они прикасались к ней повсюду, дразня ее, соблазняя ее. Он раздвинул ее бедра, снова поглаживая ее, но медленно-медленно, легонько, словно у них есть все время мира.
Хлоя вздохнула, ее бедра широко раскинулись с той же легкостью. Она почувствовала на себе его губы, его язык пробовал ее на вкус, лакомился ею. Ее пальцы вонзились в ковер, чтобы удерживать свои бедра на месте. Она прикусила губу, чтобы не дать вырваться воплю. Но тогда он принялся сосать сильнее, алчнее, с ненасытной жадностью, и она почувствовала вкус крови.
Слабые стоны и всхлипывания вырывались наружу, наряду с бессмысленными звуками похожими на бред, а ее ладони бились об пол. Он засмеялся. Он засмеялся, а затем продолжил втягивать ее все глубже туда, где перемешались безумие с желанием. Туда, где прошлое и настоящее слились воедино. Она все продолжала тянуться к большему, но он не позволял ей, сбавив натиск на нее до дрожащего трепета, мольбы об этом.
Умоляя о нем.
Она услышала разрыв фольги, шелест латекса, и ее сознание точно определило причину. Она-то потеряла голову, а он все еще был способен думать. Был все еще способен дышать. Все еще мог быть разумным, и это разозлило ее.
